|
|
|
"Арабская ночь" (Slash, AU, romance, angst, adventure, R)
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 15:26 | Сообщение # 1 |
 *Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус:  | Хочу познакомить вас с чудом ,которое перевернуло немало умов( мой тоже), и я была этому свидетелем. Это произведение, благодаря которому я сама пришла в фанфикшен и стала писать сама и стала модератором этого раздела. Автора я считаю гением, и это не преувеличение. Читайте, наслаждайтесь...
Автор: Дарья Ивлева, она же Benzin
Название: Арабская ночь
Рейтинг: R
Категория / Жанр: Slash, AU, romance, angst, adventure
Размер / Статус: макси/закончен
Пары: Том/Билл (Абильхан)
Краткое содержание: о любви)))
От автора:
1. Выражаю огромную благодарность за помощь в подборке материалов к фику моим подружкам - Каро, Мохнатый Кокось и Die Bonbon.
2. Помним: я пишу слеш-фик, а не учебник по истории)))
Дисклаймер: все написанное принадлежит мне, прототипы - сами себе. Никакой выгоды, кроме читательского удовлетворения, не преследую.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 15:31 | Сообщение # 2 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Всякое препятствие любви только усиливает ее.
Уильям Шекспир
Пожилой араб, кряхтя и сутулясь, вышел из дома, неплотно прикрыв за собой хлипкую дверь, спустился по ступеням и опустился на низкую лавочку, вколоченную в землю. Оглядев двор, старик втянул носом пыльный воздух, покачал головой чему-то, известному только ему, и достал из кармана столько же дряхлую, как он сам, трубку. Начиняя ее табаком, он увидел, как, выйдя из-за поворота, галдя и толкаясь, бросилась к нему толпа ребятишек.
- Дед Ахмед! Дед Ахмед!
Дети окружили его и кричали, перебивая друг друга и размахивая руками. Дед лишь ухмылялся в седую бороду, посасывая трубку, пережидая, пока эмоции чумазых мальчуганов и девчушек схлынут. Наконец, ребята замолчали, и самый рослый, бойкий десятилетний Хишам, хрипло спросил:
- Дед Ахмед, ты выздоровел?
Ахмед сощурился, хитро глядя через разросшиеся брови.
- Выздоровел, родной, выздоровел. Спасибо тебе.
Дети топтались, опустив глаза на песок, наиболее смелые нетерпеливо разглядывали старика. Араб рассмеялся, и несколько звонких, детских голосов присоединились к нему.
- Знаю, чего вы ждете от меня. Долго болел я, скучно вам было. Так и быть.
Дед хлопнул себя по коленям, и ребята быстро расселись вокруг него прямо на землю. Из окон и дверей соседних домов уже выглядывали улыбающиеся люди, знающие, что дед Ахмед знает много чудесных и интересных историй. Старик кивнул им, приглашая присоединиться.
- Долго хранил я эту историю, берег ее для вас, ждал подходящего момента. И чувствую теперь, что пора поведать ее, ведь времени у меня осталось не так мало.
Ребята молчали, хлопая глазами, не понимая, о чем говорит Ахмед, а взрослые грустно склоняли головы, отводя печальные взгляды. Дед улыбнулся и потрепал по голове сидящего подле него мальчишку.
- Историю эту услышал я, будучи совсем молодым, чуть постарше вас, от своего отца. Ему ее рассказал его отец, а отцу моего отца передал его дед. Прадеду нашему довелось в молодости служить при дворце калифа, там-то он и узнал эту легенду и с тех пор передавал ее из поколения в поколение нашего рода. И я ношу эту легенду в сердце, ибо там ее место, в самый трудный час выручала меня память о ней. Легенда та о великой любви, родившейся в плену и приведшей к свободе, о любви, ниспосланной на землю самим Аллахом…
Среди золотых песков пустынь и изумрудных оазисов, омываемый волнами Средиземного моря и великой реки Нил, отражающими бездонную синь небес, сверкая своим величием подобно солнечным лучам, стоял могучий Арабский Халифат. Простирался он от Индийского до самого Великого океана, и не было равных ему держав ни по силе воинской, ни по красоте городов его и храмов, потому что сам Аллах держал Халифат на ладони своей. Был столицей в то время Дамаск, самый прекрасный и могущественный город Сирии, и правил в нем халиф Шахджахан-аль-Амин. Правление его было мудрым, со всех концов света ехали к нему люди за советом. О своем народе халиф заботился и радел перед Аллахом, зорко охранял границы Халифата, требовал от людей тщательного и неукоснительного соблюдения заповедей Корана и сам был праведным мусульманином. С большой любовью и терпением относился Шахджахан ко всему, что было в его стране и в его дворце, но более всего болело и радовалось его сердце за единственного его сына – молодого принца Абильхана…
Шахджахан был недоволен. Подперев одной рукой подбородок, пальцами второй, унизанными драгоценными перстнями, нервно постукивал он по колену и шумно вздыхал, то и дело бросая взгляд на массивную, обитую железными узорами дверь, из которой добрых четверть часа назад должен был появиться его сын. Абильхан бесстыдно опаздывал, и, памятуя об упрямом нраве сына, халиф знал, что тот может не явиться на совет вовсе.
Советники Шахджахана осуждающе качали головой и неслышно переговаривались, если, конечно, не дремали на своих местах – многие из них были очень стары, чуть ли не вдвое старше своего повелителя. От них было мало прока, но исключать знатных и почтенных старцев из совета халиф не спешил – жалел.
Впрочем, был у правителя один толковый визирь. Тощего и носатого Хакима аль-Амину прислал его брат аль-Мамун, бывший наместником халифа в Багдаде, посоветовавший этого пронырливого араба за хитрость и изворотливость ума. Хаким отлично разбирался в людях и нередко помогал халифу принять верное решение. Шахджахан был безмерно благодарен брату за этого человека.
Задумавшись, аль-Амин не сразу заметил, как визирь зовет его, склоняясь в поклоне.
- Что? – Опомнился халиф.
- Господин, я прошу прощения, но невежливо заставлять советников ждать так долго. Позволите начать совет?
- Да, ты прав. Пора начинать.
Визирь хлопнул в ладони, обращая внимание присутствующих. Гул прекратился. Шахджахан выпрямился на троне и заговорил.
- В последнее время я редко собирал совет, лишь в тяжелых случаях. Но сегодня нам нечего бояться, наоборот, хочу действовать в мирных целях. Арабский халифат находится в расцвете своих сил, наш народ живет в покое и достатке. Другое меня тревожит – ведь чем сильнее и прочнее государство, тем больше завистников и недоброжелателей у него. Найдутся и те, кто задумает погубить халифат. Наша военная мощь с легкостью может отразить нападение любой страны. А если наш враг обзаведется союзником? Тогда и нам следует иметь друга, союзника, на которого мы могли бы рассчитывать во время войны, а в мирное время могли бы обмениваться с ним товарами и знаниями.
Советники закивали головами, одобряя мысль халифа.
- Какое государство видишь ты, о мудрейший, нашим союзником? – Спросил один из них.
- Отвечу на твой вопрос. Предок мой, достопочтимый Харун-аль-Рашид привел халифат к величию, заключив договор с Карлом Великим, королем Франкского государства. Но после кончины обоих государей отношения эти, к сожалению, прекратились. Поэтому я предлагаю отправить послов к сыну Карла Великого, Людовику Первому Аквитанскому, дабы заключить новый союз, столь же крепкий и дружный, какой был раньше. Что скажете?
- Согласны!
- Нужно отправить послов.
- Союз с Франкией – это хорошо.
Аль-Амин перевел взгляд на брата. Тот улыбнулся и склонил голову в знак уважения:
- Мудрое решение, халиф.
- Кого повелитель желает отправить в путь? – Уточнил один из советников.
- Чтобы доказать Людовику серьезность и важность данного союза, я отправлю послом к нему во Франкию моего сына Абильхана-ибн-Шахджахана и моего ближайшего советника Хакима-ибн-Салаха. Им я доверяю, как себе, Абильхан, как будущий правитель Арабского халифата полноправно представит мою волю Людовику Первому и, может быть, для пущего укрепления отношений найдет себе среди дочерей франкского короля жену. В подарок королевскому двору пошлю я драгоценные ткани и сосуды, золотые украшения для женщин, а также знаменитую дамасскую сталь.
- О, халиф, позволь мне сказать, - подал голос аль-Мамун. - Я знаю, что предписано шариатом отправлять лишь двух послов, но не можешь ли ты отправить своего наследника в долгий и трудный путь без охраны? Ты знаешь, как люблю я своего племянника и дорожу им, позволь мне предложить в сопровождение ему лучший конный отряд, какой только есть в гарнизоне Багдада. Говорят, что по земле бывшей Римской империи и по степям Франкии бродят разбойники, дикие варвары, не желающие жить достойно и честно.
- Благодарю тебя, брат мой, я и сам велю снарядить воинов, дабы не смогли эти дикари приблизиться к моему сыну. В силе и ловкости твоих конников и моих лучников я уверен, они не допустят, чтобы с Абихальном случилось несчастье.
Отпустив советников, Шахджахан вышел из приемного зала и направился по длинному коридору. Стены коридора были украшены разноцветной мозаикой, повторяющимися орнаментами желтого, синего и зеленого цветов, в полукруглые окна через витражи просачивались лучи солнца, бросая на пол разноцветные пятна. Шаги халифа были уверенными, но тихими, мягкие туфли с поднятыми вверх носами бесшумно касались мраморного пола. У двери, ведущей в покои, принадлежащие принцу, стояли два стража с саблями из той самой дамасской стали, рукояти которых были из золота. Стражи расступились перед правителем, пропуская его внутрь.
В покоях сына было светло, цветные стекла были выставлены, и через окна и балкон помещение заливал яркий свет. Но самого Абильхана здесь не было. Халиф прошел по ярким персидским коврам в смежную комнату, не имеющую окон, а потому всегда темную. В ней кадил лишь одинокий ночник. Абильхан лежал на разбросанных по полу подушках, небрежно завернутая на голове чалма стлалась по полу в опасной близости от лампы. Казалось, молодой принц спит, но Шахджахан знал, что тот просто ленится.- Мне следовало бы наказать тебя за непослушание, - сказал он. – Я велел тебе явиться на совет.
Абильхан открыл глаза и посмотрел на отца.
- Я был занят.
- Я вижу, чем ты занимаешься, Абильхан. Если ты забыл, Коран причисляет лень к смертным грехам, он завещает нам неустанно трудиться каждый миг своей жизни, а не предаваться праздности.
- Я знаю, что говорит Коран, отец, я знаю в нем наизусть каждую суру. И я был действительно занят сейчас – вот видишь, я сочинял рубаи. – Абильхан показал отцу лист бумаги, исписанный и перечеркнутый вдоль и поперек.
Шахджахан улыбнулся уголками рта, но тут же вернул себе серьезное выражение лица.
- Вернемся к тому, с чего я начал…
- Отец, к чему все это? С чего бы мне приходить на совет, если я против? – Перебил принц, поднимаясь с подушек и проходя в светлую комнату. – Я считаю союз с Франкией пустым делом, ты знаешь.
- Почему, сын, разве ты не тревожишься о своем народе?
- Я тревожусь и еще как! Но почему именно Франкия? Пожалуйста, заключай союз с кем угодно, хоть с Русью, но только не с Франкией.
- Чем тебя не устраивает Франкия? Карл Великий был мудрым королем и удачливым завоевателем.
- Да, это так. Но он умер, а преемник его не имеет и пятой части его ума.
Шахджахан вопросительно поднял брови.
- Брось, отец, ты же слышал, что говорят о Людовике Первом. Это ничтожный, слабовольный правитель! Он едва взошел на престол, а его страна уже трещит по швам. Если случится так, что Арабскому халифату будет угрожать война, он дойдет со своими войсками к нашим границам как раз тогда, когда она закончится. Зачем нам этот груз?
- Как бы то ни было, я решение уже принял. Обозы с подарками и провизией уже снаряжаются. Послом к Людовику пойдешь ты.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 15:33 | Сообщение # 3 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | - Что? – Вскричал Абильхан. – Я? Отец, что за шутки?
- Это не шутки. Распорядись собирать вещи, что понадобятся тебе в дороге, я знаю, их будет немало. – Халиф не смог сдержать улыбки, видя потрясенное и растерянное лицо сына.
- Но я не хочу! Почему я?
- Потому что тебе я доверяю, как никому другому. С тобой поедет Хаким и охрана, мои лучники и конники аль-Мамуна.
- О, нет, - простонал принц, опускаясь на ковер. – Мало того, что родной отец отправляет шайтан знает куда, так еще и компанию подобрал такую, что хоть вешайся.
- Чем плоха компания Хакима?
- Тем, что твой любезный Хаким – крыса аль-Мамуна! Неужели ты не замечаешь, что Хаким наушничает аль-Мамуну? Все твои решения, все ходы твой брат узнает в считанные дни и использует их, выдавая за свои!
- Что ты такое говоришь, Абильхан? – Воскликнул халиф. – Как смеешь ты отзываться так о своем дяде?
Абильхан промолчал. Открыть отцу то, что аль-Мамун добивался любви племянника еще когда тот был ребенком, он не осмеливался – боялся того, что Шахджахан не поверит и разочаруется в сыне, а еще больше – того, что поверит и велит казнить распутного брата.
- Просто так. Он мне не нравится, мне кажется, он желает быть халифом вместо тебя, - буркнул Абильхан, теребя кисточку на подушке.
Аль-Амин вздохнул и сел рядом с сыном, доставая из-за пояса карту.
- Смотри, - сказал он, разворачивая ее. – Из Дамаска отправитесь в Византийскую империю, там на корабле через пролив переправитесь в Константинополь, после через землю южных славян и вдоль Адриатического моря поднимитесь как раз во Франкию. Я уже отправил гонца, на границе вас встретят и проводят в столицу Франкии, где ты встретишься с Людовиком.
- Как далеко… И, наверное, это займет очень много времени.
- Да, сын, но поверь, это необходимо.
- Может, кого-нибудь другого пошлешь? – Абильхан жалобно поглядел на отца. – Путь долгий, опасный, неужели тебе не жаль меня, своего единственного сына? Не будешь скучать по мне?
- Это нечестный прием, - рассмеялся Шахджахан. – Кстати, при дворе Людовика советую обратить внимание на его дочерей…
- Опять? – Принц вскочил и встал напротив отца, сложив руки на груди. – Опять старая песня? Ну, сколько можно? Мне всего двадцать!
- Тебе не всего двадцать, тебе уже двадцать. Я в твоем возрасте уже имел двух жен, и одна из них была твоя мать. Ее мне, между прочим, привез твой дед из Египта, и я не возмущался. Она была такой красавицей! Ты весь в нее. Она бы была очень горда тобой…
- Это нечестный прием, - сказал Абильхан, отвернувшись и чувствуя, как вновь внутри разливается тоска по матери.
- Все, не капризничай. Съездишь, повидаешь мир, поупражняешься в латыни, которую ты тоже ленишься учить.
- Я не ленюсь, она просто плохо мне дается.
- Тем более. Абильхан, рано или поздно тебе придется заниматься всем этим, ведь скоро придет твой час занять трон халифа. Привыкай.
- Не хочу…
- Так захоти. Это я сейчас говорю не как твой отец, а как правитель Сирии и всего Арабского халифата. Собирайся.
Шахджахан вышел, оставив принца одного. Абильхан обиженно поглядел ему вслед и подошел к окну. Он глядел на Дамаск с высоты дворца бесчисленное множество раз, но любовь и восхищение родным городом каждый раз как впервые заполняли его душу. Внизу толпились каменные дома простолюдинов, пестрели разноцветные войлочные навесы над входами, радовали глаз красотой и изяществом мечети. Принц мог даже отсюда слышать крики торговцев и бедуинов, погоняющих млеющих от жары верблюдов. Абильхан любил Сирию, и предстоящая долгая разлука приносила ему горькую, сжимающую изнутри боль, он уже тосковал по родине, по ее горячим пескам. И к тоске примешивался страх. Страх оставить отца один на один с вероломным аль-Мамуном, страх остаться практически одному с его продажным слугой Хакимом. Страх того, что он может не вернуться домой. Абильхан вновь расправил карту, оставленную ему отцом. Даже на куске бумаги пустые, без единого значка территории казались ему пугающе-опасными, таящими в себе все зло мира. Выронив карту, Абильхан почувствовал, как его затрясло от тягучего, заставляющего кровь холодеть предчувствия.
Хаким торопился, почти бегом направляясь в одну из самых дальних комнат дворца. Полы его халата запутывались между ног, мешая ходьбе, а нос одной туфли все время норовил зацепиться за пятку другой. Хаким то и дело оглядывался, опасаясь увидеть кого-либо из стражников халифа или знати.
Добежав до заветной двери, он юркнул в нее и прижался к стене, переводя сбившееся дыхание. Заперев дверь на засов, он подбежал к другой двери в противоположной стене и простучал в нее пароль. Дверь открылась, и появившийся в проеме человек втащил в нее слабо сопротивляющегося визиря.
- Да, господин, я нужен вам? – Пролепетал Хаким.
- Тихо. У этих стен наверняка есть уши, - прошипел аль-Мамун. – Слава Аллаху, Шахджахан решил-таки отправить своего сынка к Иблису на рога. Этот Абильхан хитер, как лисица, и скользок, как уж…
- Пока нас не будет, вы свергнете аль-Амина с трона? – Шепотом спросил Хаким.
- Это не так-то просто. У меня есть план, в котором я главную роль отвел тебе, мой друг Хаким. Твоя задача – сделать так, чтобы Абильхан не добрался до Франкии. Убей его или продай в рабство, делай, что хочешь. Но он должен исчезнуть, а вместе с ним, естественно, и лучники халифа. Действуй, мой конский отряд в твоих руках.
- А что потом?
- Ничего. Избавишься от принца и возвращайся в Багдад. Только старайся, чтобы тебя не заметили. А дальше я возьму все в свои руки.
- Хорошо, господин, - поклонился Хаким и выскользнул из комнаты. Аль-Мамун ухмыльнулся и поднес к лицу руку, на ладони которой лежала золотая монета с изображением профиля принца на греческий манер.
- Прощай, Абильхан. – Монета мелькнула в воздухе и со звоном закатилась в угол.
Продолжение следует...
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 16:58 | Сообщение # 4 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Принц не находил себе места, меряя комнаты шагами, бесцельно слоняясь из одной в другую. Ничто не приносило успокоения, наоборот, - стоило ему присесть или остановиться на мгновение, как тут же накатывало беспокойство и неукротимое раздражение. Абильхан начинал нервничать, покрикивал на слуг, которые недостаточно расторопно собирали его вещи, ругался на носильщиков за неаккуратность и тряску, с которой они несли его во время прогулки по Дамаску, затем велел остановиться и, выйдя из носилок, долго стыдил припавшего к его ногам бедуина за то, что его верблюды перегородили всю улицу. Но в крике его переживания не уменьшались, и к концу дня принц вернулся во дворец безумно уставшим.
- Ничто не расслабит больше, чем ванна, - справедливо решил Абильхан и велел нести молоко.
О молочных ваннах он узнал от матери, та поведала ему, что все египетские царицы, чтобы сохранить красоту и молодость, наполняли ванны молоком вместо воды. Особой разницы принц не замечал, но его тешила мысль, что он является наследником традиций Клеопатры и Нефертити. Абильхан тщательно следил за собой, ежедневно помимо купаний в свежем молоке слуги натирали его эфирными маслами, и дабы достичь высшего совершенства в своей красоте принц регулярно удалял расплавленным воском излишнюю, по его мнению, растительность на своем теле. И, лежа в теплом молоке, он с непритворным ужасом думал о том, что в дороге у него не будет времени и возможностей ухаживать за собой.
«Отвратительно, во Франкию, ко двору короля я приеду весь покрытый грязью и волосами. Наверняка вокруг меня будет летать рой мух. Я буду похож на… на обезьяну!».
Презрительно фыркнул в ответ своим мыслям, принц начал плескаться с особым усердием.
После купаний длинные волосы Абильхана спутались, и служанка больно тянула за них, расчесывая. Поначалу он терпел, скрипя зубами, потом не выдержал:
- Ну, что ты делаешь, недотепа? Без волос меня оставить решила? Аккуратнее!
- Простите, господин, - пролепетала девушка, стараясь распутать волосы пальцами. Зажатый у нее подмышкой гребешок выпал и, наклоняясь за ним, служанка снова дернула Абильхана за прядь. Вспылив, принц вскочил и ударил ее по щеке, выхватывая гребешок.
- Пошла прочь!
- Простите меня, я нечаянно…
- Я сказал – пошла прочь!
Служанка выбежала, и Абильхан сам принялся за расчесывание. Настроение его мгновенно испортилось, недовольство от предстоящего похода снова вернулось.
- И зачем отец вздумал отправлять меня в поход? – Сказал он самому себе. – Бес с ним, с союзом, от него все равно не будет никакого толка. Лишь я окажусь в убытке, столько дней в поту и дорожной пыли. Мое место здесь, во дворце, в уюте и спокойствии. Это ко мне должны приезжать, чтобы лицезреть меня, а не я должен мотаться по свету верхом на вонючем верблюде или лошади. Когда я стану халифом – никуда не буду выезжать!
Уложив волосы на плечи, он долго смотрел на свое отражение в зеркале. Без лишней скромности он отмечал, что Аллах наградил его красотой, перед которой преклонялись все без исключения жители и гости халифата. И, как это часто бывало, принц впал в самолюбование.
Перебросив через плечо копну смоляных волос, Абильхан принялся втирать ароматное масло в золотистую мягкую кожу тонкой шеи.
- Найти себе невесту… Все-таки отец мой остряк! Зачем мне нужны эти хилые франкские невесты? Я сам как невеста. Меня самого следует лелеять и холить. Интересно, есть ли на свете человек, достойный меня?
Перед сном Абильхан долго ворочался, стараясь уснуть, взбивал подушки, ложился ближе к окну, чтобы дышать свежим воздухом. Лежал на спине, в сотый раз разглядывая узоры на потолке. Принц старался отвлечься от грустных мыслей и думать о том, что он увидит во Франкии, как выглядит страна и дворец Людовика, во что одеты знать и слуги. Незаметно для себя он уснул, но и во сне его преследовало чувство тревоги и одиночества.
Перед отъездом выяснилось, что в путь вместо посольского обоза отправляется целый караван. Абильхан, встав с утра пораньше, заявил, что не пристало сыну халифа ездить как простолюдину, поэтому в срочном порядке в поход собирались – личный повар принца, личный лекарь, помощник для переодевания, учитель латыни, ученый муж, бывший однажды во Франкии, другой учебный муж, с которым принц собирался беседовать о поэзии и Коране, двое личных охранников, что будут дежурить у шатра Абильхана, когда тот будет спать, и молодой юркий мальчик-на-побегушках для различных мелких поручений. Шахджахан качал головой, списывая все это на извечную капризность и придирчивость сына. Принц относился к своему народу с уважением и заботой, но подчеркивать свое положение не забывал никогда. Сам же Абильхан, перечисляя, сколько людей ему понадобится в дороге, преследовал иную цель – он старался окружить себя как можно большим количеством человек, расписать свой день так, чтобы у него не оставалось времени наедине с Хакимом. Визирь с прищуренными глазами и длинным носом вызывал у принца почти физическое отторжение.
Обозы были собраны, верблюды навьючены, скакуны запряжены. Ждали только Абильхана. Обняв отца, тот долго стоял, прижавшись к нему, старательно охватывая взглядом стены родного дома, запоминая каждую завитушку в росписи, каждую колонну и ступень, каждый звук, доносившийся с улиц. Халифу было тяжело, и, гладя сына по спине, он чувствовал, что еще немного – и он отменит поездку. Но Абильхан отстранился и, поцеловав руку отца, отошел к каравану, садясь на приготовленного для него одногорбого верблюда - драмадера. Последний взгляд на дворец – и послы отправляются в путь.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 16:59 | Сообщение # 5 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Покинув Дамаск, путники взяли курс на север, в Византию. Первый перевалочный пункт находился в городе Антиохия, расположенной в дельте реки Ороит. В Антиохии находилась резиденция халифа, и принц не раз был там, поэтому караван, сохраняя уверенную скорость, почти без остановок, добрался до города к закату. Переночевав, на следующий день послы возобновили путь, обогнули небольшой залив и сменили направление с северного на северо-западное. Последним крупным населенным пунктом халифата в этом направлении был город Тарс, а там рукой подать до границы с Византией.
Удрученный принц молчал и мало разговаривал с сопровождающими. Ему хотелось забраться в самую просторную и чистую повозку, в которой ему устроили скромный, но уютный кабинет, и не выходить оттуда до самой Франкии, но Абильхан решил ехать верхом, пока они еще находятся в пределах халифата. А после границы – спрятаться и не показывать носа, заглушая грусть чтением. Ученый муж Шариф предложил Абильхану вести журнал путешествия и записывать туда все, что принц видит. Абильхан воодушевился и даже держал под рукой бумагу и чернила, но кроме пустыни, холмов и редко встречающихся мелких речушек по дороге ничего не попадалось. Он впал в уныние, желая лишь одного – поскорей вернуться домой, и даже такие важные и обязательные остановки, как молитва Аллаху, что должна произноситься пять раз в сутки, казались принцу невыносимыми.
У границы с Византией Абильхана охватила паника, и только воспитание и благородное происхождение не позволили ему развернуть коня и погнать его обратно в Дамаск, наплевав на все приказы отца. Поэтому принц, молча сходя с ума, гордо пересек границу первым.
Природа Византии мало чем отличалась от Сирии – все те же пустыни и дюны, те же редкие города и верблюды, равнодушно развалившиеся на песке. На третий день пути поднялась пылевая буря, заставлявшая укрывать лица и низко пригибаться, чтобы не получить полные глаза, ноздри и рот песка. Не выдержав, Абильхан укрылся в повозке, кашлял и долго умывал лицо из кувшина. Глянув в зеркало, принц расстроился – глаза сильно покраснели и слезились, угольная подводка от солнца размазалась, оставив разводы по всему лицу. Из-за растрепавшейся чалмы все волосы тоже были в песке, а от горячего ветра и палящего солнца стали сухими и ломались в пальцах. Распереживавшись, Абильхан повалился на импровизированное ложе из подушек, устроенное в повозке, и забылся беспокойным сном.
Проснулся же он в слезах и еще большем расстройстве – ему приснилось, будто он странствовал по миру много лет, а вернувшись, узнал, что отец забыл его и родил себе другого сына. Караван долго стоял у византийского города Иконий, ожидая, пока пригодившийся лекарь отпаивал принца успокаивающим отваром и заверял того, что Шахджахан безумно любит своего сына и никогда с ним так не поступит. Соглашаясь с лекарем, Абильхан продолжал накручивать себя, думая о том, что у отца есть три законных жены и целый гарем из тридцати молодых и здоровых наложниц, и что любая из них может понести от халифа. В итоге принц свалился с мигренью и пролежал в повозке всю дорогу до порта Никомедии.
Свежий морской бриз оказал на Абильхана благотворное воздействие, он вышел к самому берегу и с удовольствием вдыхал соленый воздух полной грудью. Абильхан любил море – он напоминало ему родную пустыню. Та же бескрайность, те же бегущие от ветра волны. От Дамаска было недалеко до Средиземного моря, и принц часто изъявлял желание провести на берегу несколько дней, что сразу же исполнялось.
Вид Черного моря, его шум и запах оказали поистине лечебное воздействие на Абильхана. Когда обозы и животные были погружены на византийский корабль, отправлявшийся в Константинополь, принц с удовольствием прогуливался по палубе, наслаждался брызгами и криками ловких птиц, на лету ловящих из воды серебристых рыбин, а после поедающих свой улов, сидя на мачтах корабля. Свесившись с борта, Абильхан, не отрываясь, смотрел, как загребают воду большие весла, выпущенные из круглых отверстий по бокам корабля, как синхронно и плавно движутся они, как бурлит и пенится между ними вода. В трюме он впервые за дни пути с аппетитом поел приготовленную корабельным поваром рыбу и нашел эту пищу восхитительной. И был непритворно огорчен, когда к концу дня корабль зашел в порт Константинополя.
Проведя ночь в величайшем городе Византии, Абильхан пришел к выводу, что в его положении нет ничего такого ужасного, и восстал духом. Но по вечерам, ложась спать в своей повозке или в раскладываемом шатре, к нему возвращалась тоска по дому и отцу.
Сменив верблюдов на коней, путники снова двинулись в дорогу. До границ Франкии оставалось примерно столько же, сколько уже было пройдено от Дамаска до Никомедии, только теперь строго по северо-западной прямой. В Византии, особенно в Македонии остро ощущался дух Древней Греции, ее влияние было заметно во всем, что окружало послов. Учитель латыни Салах приобрел в Константинополе несколько книг греческих философов на латыни и читал их принцу перед сном. Абильхан машинально повторял четко выговариваемые учителем фразы и тут же забывал их, голова была занята совершенно иным. Салаху оставалось лишь вздыхать, видя, как принц во время его уроков летает в облаках. Но хуже приходилось старцу, когда на нерадивого ученика вдруг нападало беспричинное веселье, и тот начинал намеренно коверкать латинские слова, менять их местами во фразах, а то и вовсе выдавал полную абракадабру.
Шариф терпел от взбалмошного Абильхана не меньше, чем его почтенный коллега. Великие арабские поэты, цитируемые ученым мужем, подвергались жесточайшей критике со стороны принца, Абильхан начинал переделывать их произведения так, «как следовало написать», а после выносил вердикт, что все эти поэты и философы были пьяницами и ничего не смыслили в жизни. Сам же принц, несомненно, сочинял рубаи лучше всех.
Шариф долго смотрел в листок, врученный ему Абильханом. Бросая мимолетные взгляды на принца из-под густых бровей, старец лихорадочно соображал, чтобы бы ему сказать принцу. Искра таланта у того была, но дело стопорилось из-за лени Абильхана – тот часто пользовался избитыми приемами, употреблял повторяющиеся словосочетания и рифмы, не утруждая себя поиском новых форм и красок. Шарифа так и подмывало указать принцу на его легкомысленное отношение к искусству, но выжидательно поднятая бровь и пронзительный взгляд не сулили ничего хорошего.
- Что ж, это очень хорошо, - осторожно начал ученый муж, приглаживая бороду. – Но я уверен, что принц может еще лучше. Все это уже было у других поэтов. Не пристало великому халифу пользоваться приемами никчемных писак. Я знаю, ты можешь найти такое, что удивит всех.
Абильхан сощурился, думая, похвалил ли его Шариф или раскритиковал. Но на всякий случай поблагодарил старца, забирая обратно свои рубаи.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 17:00 | Сообщение # 6 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Раскинув лагерь вблизи города Скопе, караван остановился на ночлег. Абильхан велел всем расположиться у костра, чтобы послушать рассказы о Франкии старого араба, бывавшего там раньше.
- Франки, так же как и мы, поклоняются Аллаху, но они извратили его учение, потеряли его истину. Аллах послал им книгу – Писание, как нам Коран, и пророка Ису, а они считают, что Иса был сыном Аллаха.
- Невозможно, - улыбнулся Абильхан. – Аллах один, у него не может быть сына, ведь у него нет жены.
- Франки считают, что у Аллаха был сын от земной женщины.
Принц засмеялся, а вслед за ним и остальные.
- Эти люди совершенно не чтят Аллаха, - продолжал ученый муж. – Они не соблюдают салят, не постятся во время рамадана, их женщинам позволяется ходить, не закрывая лица и тела. Женщины их ходят полуголые, их грудь видна всем мужчинам, не только законному мужу, волосы они не убирают.
- Вот бесстыдство! – Воскликнул принц.
- Их нравы совершенно точно бесстыдны и безнравственны. Они не внушают детям приличия, дети их вступают в связи очень рано, и их за это не наказывают, а наоборот – стараются как можно скорее поженить.
Арабы осуждающе качали головами и плевали на землю, выражая свое презрение к нравам неверных.
- Их государи не умеют решать конфликты мирным путем, они часто развязывают междоусобные войны, наслаждаются видом кровопролития, бросают своих подданных умирать на поле брани. Войной идут на всех, кто не согласный с ними, а нас считают неправоверными!
Возглас возмущения пронесся по каравану.
- Дикари, - сказал Абильхан. - Варварский народ, мне их жаль. И с этими людьми отец хочет заключить союз!
- О мудрейший, скажи, - спросил один из стражей. – Правда ли, что эти невежды едят свинину?
- Да, мой друг, они едят ее постоянно и не задумываются о чистоте своей.
- И как у них еще свиные рыла не выросли? – Изумился тот же страж, вызывая своими словами одобрительный смех попутчиков.
- Что еще ждать от людей, что идут с мечом на брата? – Подытожил мудрец, разведя руками.
На последних словах Абильхан покосился на сидящего поодаль Хикама, и в груди заныло.
Хикаму приходилось нелегко. Франкия приближалась, а принц еще был цел и невредим. Абильхан словно подозревал, словно чувствовал что-то и намеренно действовал так, чтобы у Хикама не было шансов подобраться к нему и навредить. Пищу Абильхану готовил только его повар и под наблюдением самого принца, и визирь не мог незаметно подсыпать ему в еду яда. Спал Абильхан только при неусыпном бдении стражей, и пробраться к нему в шатер с кинжалом визирь не мог. За конем принца ухаживал только специально обученный слуга, ослабить на нем седло или сбрую, чтобы принц мог упасть, тоже не представлялось возможным. Да и Хикам понимал, что убить принца – наихудший из вариантов, если того поутру найдут мертвым, то лекарь быстро выявит причину его гибели, а там найти убийцу не составит труда.
В каждом городе, в котором останавливались послы, Хикам ночами ходил по злачным местам, по самым закоулкам, узнавая, где можно найти невольничьи рынки, искал разбойников, что за небольшую плату согласились бы совершить нападение на караван. Но, узнавая, сколько в караване воинов, бандиты тут же отказывались.
- Вот тебе и самая легкая часть дела, господин аль-Мамун, - сетовал Хаким. – Самую грязную и сложную работу наказал. Как же я избавлюсь от принца? А не выполню задание – мне несдобровать…
- Принц Абильхан, у меня хорошие вести – сегодня вечером войдем во Франкию, - торжественно объявил знавший Франкию старец. – А там нас встретят гонцы Людовика и проводят к его двору.
- Правда? – Обрадовался Абильхан. – Слава Аллаху, добрались!
- Прошу, Абильхан, веди себя при дворе Людовика достойно, - попросил Шариф. – Помни, что отцу твоему важно заключить этот союз. Забудь те разговоры о возмутительных обычаях и будь приветлив и доброжелателен.
- Хорошо, хорошо. Покажу Людовику язык.
- Абильхан!
- Я пошутил. – Принц обворожительно улыбнулся. – Только пусть он сначала приготовит мне ванну, у меня все тело зудит.
- У франков не принято мыться, - заметил мудрец. – Там считается, что чем грязнее человек, тем он святее.
Абильхан поперхнулся и с усилием подавил тошноту, подступающую к горлу.
- Что же, путешествие в целом было довольно приятным, - заметил принц, готовясь ко сну в своей повозке. – Я зря тревожился, ничего страшного не произошло. Разбудите меня, когда мы встретимся с франкскими гонцами.
Абильхан отдал коня слуге и поднялся в повозку. Сменив походную одежду на спальную, он устроился на ложе, предвкушая, как скоро поедет домой, и с каждой верстой над горизонтом будут все выше подниматься башни родного Дамаска…
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Четверг, 09.08.2012, 17:01 | Сообщение # 7 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Арабы, прежде не бывавшие нигде, кроме халифата, ощущали себя словно в другом мире. Под ногами и копытами коней была твердая черная земля, вытоптанная дорога с явными следами от колес, по бокам от дороги росла трава, но была она не зеленой и сочной, как изумруд, а темной и поникшей, и густой лес с толстыми, высокими деревьями. И самое главное – арабы мерзли, чувствуя, как щиплет носы и уши, руки становятся красными и нечувствительными.
Лес кончился, и путникам открылось унылое плоскогорье, разорванное пополам широким рвом, на глубине которого чуть слышно журчала вода. Через ров был перекинут деревянный мосток шириной едва превышающей ширину повозки. Послам пришлось спешиться и тщательно следить, чтобы повозки не съехали с моста в ров. Преодолев ров, караван вышел к другому лесу, в который и уводила дорога. С обеих ее сторон от нее лежали огромные камни, будто отколовшиеся от целой горы.
- Странно, когда я был здесь в прошлый раз, на этом месте стояли пропускные ворота во Фракию.
Арабы остановились, с недоверием глядя в темный прогал леса.
- Давайте останемся здесь на ночлег, а завтра с утра к нам наверняка подойдут франки, - посоветовал кто-то.
- Может, спросим у принца?
- Зачем? Пусть отдыхает. Я думаю, он и сам не захочет соваться в это страшное место, - сказал Шариф.
Хаким вглядывался в темноту между навалами камней.
- Стойте-ка! – Воскликнул он. – Там кто-то есть!
Из леса показался небольшой конный отряд. Всадники явно заметили караван и остановились у развалин, от них доносилось только конское ржание.
- Эти люди по виду похожи на франков, одеты так же.
- Наверное, это и есть королевские гонцы.
- Нужно поговорить с ними и пригласить переночевать вместе, чтобы завтра отправиться в путь.
- Давай, Хаким, ты визирь халифа, тебе и говорить с ними, - подтолкнул вперед Шариф советника.
Хаким почесал подбородок, окликнул своих конников и направился к франкам. Всадники не двигались навстречу, только смотрели на приближающихся арабов.
Подъехав вплотную, Хаким спешился, вежливо поклонился и произнес на латыни:
- Братья наши, подданные могущественного короля Франкии Людовика Первого Аквитанского! С превеликим уважением и почтением обращаюсь к вам. Вы ли те гонцы от королевского двора, что посланы нам на встречу? И здесь ли находится путь в вашу достойную страну?
Хаким еще раз поклонился и стал ждать подобного ответа, как подобает приличным людям. Но всадники не спешили спешиваться и обмениваться любезностями, что неприятно удивило визиря. Франки засмеялись, бряцая тяжелыми мечами и кольчугой. Отсмеявшись, один из них ответил, грубо и насмешливо:
- А вы, должно быть, те арабы, что притащились с другого конца света, чтобы лизнуть Людовику его морщинистые пятки? Тогда вы ошиблись верст этак на пять. Там теперь гостей Людовика встречают. А это место называется Шакалий кряж, и приличные люди здесь ой как давно уже не ходят.
Хаким растерялся и только пробормотал:
- А вы кто?
Всадники снова огласили окрестность дружным хохотом. Смеялись они с надрывом и подвываниями, как гиены.
- Сразу видно, что не местные, - сказал другой всадник, держась за живот. – От нас, едва завидев, обычно убегают, что есть мочи, или запираются в своих крепостях на все засовы. А ты к нам любезничать пришел, ай да смелый человек!
- Хватит, Йохан, зачем пугаешь добрых людей? Они же с миром пришли, - осадил друга первый франк, видимо, являвшийся главным. Он повернулся к Хакиму и настороженным воинам и сказал: - Видели мы ваших гонцов. И даже привели их к вам. Вот они!
Франк поднял левую руку, до этого скрытую за его спиной, и у визиря от ужаса встали волосы дыбом. В вытянутой руке всадник держал за волосы отрубленную человеческую голову с вытаращенными глазами, из развороченной шеи которой на землю лилась кровь.
- О, Аллах! – Взвизгнул Хаким. Конники подхватили его и пустились прочь от шайки разбойников, бросавших им вслед головы несчастных гонцов. От криков попутчиков воины повскакивали на ноги, тут же занимая круговую оборону вокруг повозки принца.
- Что случилось? – Закричал Шариф, видя бледного как полотно Хакима.
- Варвары! Варвары! – Кричал тот, валясь на землю с коня.
Главарь разбойников громко свистнул, и тотчас из леса показались другие всадники. Их было много, около сотни, и все были вооружены острыми мечами, копьями и палицами.
- Стреляйте же, стреляйте! – Закричал Хаким, не помня себя от страха. Лучники как один пустили по варварам волну из стрел. Несколько всадников упало на землю, у других подкашивались и падали кони, придавливая седоков. Но разбойники будто не замечали потерь, а продолжали так же неспешно наступать, не прекращая хохотать и свистеть. Один из варваров тоже прицелился из лука и выстрелил. Лучник халифа дернулся и завалился назад, из глаза у него торчала стрела.
- Бросаем обозы, уходим! – Крикнул кто-то. – Спасаем принца!
Арабы начали отступать, отстреливаясь, чтобы не подпустить варваров. Хаким бросился к повозке и, забравшись на нее, скомандовал:
- Отступаем!
Старые мудрецы кое-как взобрались на лошадей, слуга вскарабкался рядом с Хакимом и стеганул коней, впряженных в нее, воины погнали повозку и старцев впереди себя, стремясь как можно быстрее покинуть кряж. Пролетев через мост, караван гнал скакунов, пока взмыленные лошади не остановились без сил.
- Они не преследуют нас!
- Аллах всемилостивый!
- Абильхан! Как он? – Вскрикнул Салах, страж ринулся к повозке, отталкивая Хакима и распахивая дверь.
Караван замер в безмолвном ужасе. Страж дрожащими руками вытащил из повозки сундук с шелками. Арабы рвали на себе волосы, глядя на керамические сосуды, золото и сабли. Вместо принца Абильхана они спасали дары Людовику.
Продолжение следует...
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Пятница, 10.08.2012, 13:25 | Сообщение # 8 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Абильхан проснулся посередь ночи от шума, за стенами повозки раздавалось конское ржание, грохот, громкие крики боли и страха, но больше всего принца напугал приближающийся, не прекращающийся ни на миг свист, от которого по телу бежали мурашки, а волосы вставали дыбом. Подбежав к двери, Абильхан выглянул наружу и застыл в ужасе. Прямо на его скромное обиталище из леса неслась орда страшных людей на конях, они свистели и угрожающе размахивали мечами. Сердце принца ушло в пятки, он не мог пошевелиться, глядя на их свирепые лица. В нескольких сантиметрах от головы Абильхана, звонко тенькнув, пролетела стрела, заставив его, наконец, очнуться, и он стал оглядываться в поисках своих воинов. Но те удирали прочь от повозки, таща за собой обоз с подарками, попутно отстреливаясь из луков по приближающимся разбойникам.
- Куда вы? – Закричал принц. – Вернитесь! Немедленно вернитесь! Я приказываю вам!
Но его зов утонул в свисте и топоте копыт, не долетев до спасающихся и оставляющих господина на произвол судьбы слуг.
Увидев, что остался один, Абильхан поспешил скрыться в повозке и запереться изнутри. Он бросился в ее глубь и спрятался за большим сундуком с одеждой, дрожа от страха. Звуки, доносившиеся снаружи, говорили о том, что повозку окружили со всех сторон. Гомон прекратился, сменившись грубыми криками и возгласами, которыми, вероятно, всадники разговаривали друг с другом. Абильхан вслушивался в едва слышные обрывки фраз на непонятном языке, но смог различить лишь два голоса. Один – хриплый спокойный бас, принадлежавший, видимо, крупному мужчине в возрасте. Второй был чуть выше, обладатель его был моложе и веселее, но голос принцу не понравился, в нем четко слышалась нервозность и неприкрытая жажда крови, говоривший словно изнывал от переполняющего его лихорадочного желания. Эти двое переругивались между собой, голоса набирали высоту и угрожающие интонации. Третий голос вмешался внезапно, заставив два предыдущих умолкнуть, а принца вздрогнуть от неожиданности. Говоривший был молод, но, судя по манере говорить и по смирным ответам спорящих, имел власть и авторитет. Абильхан приложил ухо к стенке повозки, стараясь запомнить этот голос, вобравший в себя уверенность и мудрость первого мужчины и безрассудство и горячность другого.
Постепенно звуки утихли, и Абильхан решил было, что ночное нападение ему привиделось. Но тут повозка качнулась и сдвинулась с места, трясясь и подпрыгивая на неровной дороге. Неизвестные и опасные люди, обратившие его храбрых и закаленных воинов в бегство, увозили ее как трофей в свое неведомое логово, а вместе с ней и принца - прочь от своих людей, прочь от посольской миссии, прочь от дома… Абильхан почувствовал, как к глазам подкатывают слезы, и прижал к ним ладони, чтобы не дать слезам пролиться. Нашарив рукой на своем ложе Коран, Абильхан крепко стиснул его в пальцах, взывая к Аллаху о помощи, умоляя Его всей душой и сердцем, чтобы происшедшее оказалось лишь страшным сном, а завтра утром принц проснулся бы в своих покоях в Дамаске, целым и невредимым.
Проснувшись утром, принц обнаружил себя скрючившимся в неудобной позе на полу, все тело затекло и неприятно ныло. Вспомнив о событиях прошлой ночи, Абильхан встрепенулся и с отчаянием понял, что это был не сон. Оперевшись о стенку, он поднялся и подошел к небольшому окну в повозке, затянутому плотным войлоком. Аккуратно отогнув край, Абильхан с опасной приблизил лицо к образовавшейся щели.
- О, Аллах, варвары, - прошептал принц, увидев, что находится он в совершенно незнакомом месте, окруженный облаченными в кожу и меха воинственными дикарями. Разбив лагерь посреди степи, варвары отдыхали, лежа прямо на земле, расседлывали и стреножили коней, пили из курдюков и начищали оружие. Абильхан опустился на пол, проклиная себя и сопровождавших его людей за то, что на пути с ним произошло именно то, чего он более всего боялся. Плен.
Резкий удар в дверь заставил принца вновь юркнуть в свое убежище за сундуком и свернуться в клубок. Второй удар вышиб тонкую дверь с петель, и в повозку хлынул солнечный свет. В его отражении на полу Абильхан увидел тень мощной фигуры, на поясе которой висела палица с длинными острыми шипами и замер, стараясь даже не дышать. Шаги варвара были тяжелыми, сапоги стучали по дощатому полу, который скрипел и прогибался. Мужчина заговорил, обращаясь к кому-то вне повозки, и принц узнал его, это был из вчерашних голосов, первый, пожилой. Варвар поднимал и вертел в руках расшитые подушки, а Абильхан жался к полу в надежде, что его не заметят. Но все надежды развеялись, когда шаги прозвучали прямо над головой, а перед глазами Абильхан увидел стертые, подбитые железными пластинами сапоги…
Дети сидели вокруг Ахмеда, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово. Дед сделал паузу в повествовании, затянувшись трубкой и с хитрой, но доброй улыбкой поглядывая на ребят.
- Так что же стало с принцем? – Не выдержали дети. – Неужели его убили?
- Что вы, милые мои, конечно же, нет… Но, увы, Абильхан попал в плен.
- К разбойникам? А эти разбойники были благородными и справедливыми? – Пропищала маленькая девочка, сидевшая посередине.
- Нет, к сожалению, они были далеко не благородными, а наоборот, злыми и коварными.
Дети заволновались, елозя на месте, некоторые скорчили личики и зашмыгали носами, готовясь заплакать.
- Не плачьте, дорогие, - утешил их старик. – Давайте-ка я лучше расскажу вам об их главаре.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Пятница, 10.08.2012, 13:26 | Сообщение # 9 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | - Шакал! – Пронзил усталое спокойствие лагеря надрывный крик. – Где он?
- Он там, - неопределенно махнули рукой варвары. Йохан пошел в другой край расположившегося на отдых отряда. Его главарь, который сам себя предпочитал называть вождем, имел тягу к уединению, во время передыха или зимних стояний он забирался в самое тихое и дальнее место, предупреждая, чтобы его не беспокоили. Обычно варвары прекрасно обходились сами, решая возникающие проблемы своими силами. Но не в этот раз.
- Шакал! – Вновь гаркнул Йохан, и ветер разнес его крик по всей округе. Со стоящего неподалеку дерева вспорхнули испуганные птицы.
Вождь нашелся на самом конце лагеря, спокойно сидевший на щите подле пасущегося коня. Задумчиво жуя сухую былинку, он смотрел прищуренными глазами вдаль, думая о чем-то своем или не думая вовсе, - по его отстраненному виду неотесанному коновалу Йохану было не понять.
- Вот ты где, сукин сын! Ты чего не отзываешься? – Сердито спросил Йохан, пиная носком сапога щит. – Я тебя ищу, зову, а ты тут расселся молчком.
Шакал выплюнул травинку и перевел взгляд на разбойника.
- Я не слышал.
- Ну, конечно, не слышал он, да я так орал, что у всего отряда коней пронесло!
- Чего надо? – Грубо оборвал главарь гневную тираду Йохана.
- Э-э-э… - растерялся тот. – Пойдем, там Якоб в обозе, который мы вчера угнали, нашел кого-то.
Вождь удивленно поглядел и, поднявшись со щита, пошел за Йоханом.
У арабской повозки уже столпилась гурта варваров, что-то живо и со смехом обсуждающих. Завидев главаря, они тут же расступились, открывая тому проход. Шакал прошел в круг и увидел то, о чем говорил Йохан. Старый варвар Якоб стоял у входа в повозку и держал за плечи свою находку. Шакал подошел к ним вплотную, разглядывая пленника.
Это был молодой арабский юноша с длинными черными волосами и чистой кожей цвета свежего меда, облаченный в легкие льняные шаровары и такую же рубашку с серебряными пуговицами. Араб был тонким и стройным, как осина, и так же дрожал на ветру, в своих жарких краях не привыкший к суровой природе Франкии.
- Ты кто? – Спросил Шакал. – Откуда взялся?
- Он по-нашему не говорит, Томас, - ответил за пленника Якоб. – Я его в повозке нашел, видать, вчерашние арабы как удирали, так и оставили его. Визжал и царапался как кошка, вопил что-то на своем арабском. Такой худой, я его чуть не переломил, пока вытаскивал.
- Что в повозке?
- Подушки расписные, побрякушки драгоценные, сундуки с какой-то бабской одеждой, книжки, масла… - Перечислил Якоб. - Его вещи, видать.
Шакал протянул руку к лицу араба, и тот вскинул голову. Из-под занавеси из волос сверкнули большие темные глаза. Томас сощурился, видя в них презрение и гордость, пусть и покрытые пеленой страха. Юноша выглядел и держался так, словно принадлежал к зажиточному или даже знатному роду.
- Аристократ, - с отвращением выплюнул Шакал и потер большим пальцем подбородок пленника. – Ишь, какой мягкий.
- Хергер, когда вчера королевских прихвостней выслеживал, слышал, как они говорили, что арабское посольство к Людовику едет. Наверное, этот оттуда, - сказал Якоб. – Какой-нибудь арабский граф или что-то вроде того.
- Выглядит как наложник, - фыркнул Йохан, толкая локтем стоящего рядом разбойника. Тот тоже засмеялся, и многие подхватили их смех, показывая пальцами в араба. Пленник побледнел и сжал челюсти.
- Непонятно только, чего его бросили, - задумчиво поговорил Томас. – Так напугались, что забыли, или нарочно…
- Так что делать-то?
- Дойдем до Саксонии, там за золото купим оружие, ткани и масла обменяем у женщин на еду. Повозку оставим себе, пригодится.
- А с этим что? – Якоб ткнул пальцем в юношу, тот покачнулся.
- Черт его знает. – Шакал пожевал губами. – Пусть будет пока.
- Ты что, Шакал? Зачем нам еще один лишний рот? И так жрать нечего! Убьем его, и дело с концом! – Возмутился Йохан. – Давай, я ему кишки выпущу?
- Нет. Из Саксонии повернем на юго-запад и продадим его в Кордовском эмирате, я слышал, испанские арабы таких любят. Якоб, закрой пока его обратно. Только корми получше и выгуливай иногда, чтобы не подох.
Йохан скрипнул зубами, глядя, как пожилой варвар заводит пленника обратно в повозку и запирает дверь.
- Ну, Шакал… - Вдруг его лицо разгладилось, а в глазах сверкнули хитрые искры. – Постой-ка, я догадался, зачем ты его оставил. Араб-то пригожий, молоденький. Что, надоели девки, да?
Томас вскинулся и схватил варвара за ворот.
- Закрой пасть, олух. Ты меня кем считаешь? – Процедил главарь.
- Да ладно, я пошутил, - посерьезнев, ответил Йохан. Томас разжал кулак и быстрым шагом направился к своему коню. – Шакал!
Разбойник догнал его и пошел рядом, озадаченно бормоча себе под нос.
- Я тебя обидеть не хотел, если что, не хочешь – не надо. А я вот бы не отказался, второй месяц с женщиной не был…
- Араба не трогать, - отрезал Томас. – Нам за него чистого в два раза больше дадут. Дойдем до стойбища – все девки твои.
Томас ускорил шаг, чтобы поскорей отвязаться от надоедливого друга. Вернувшись на свое место, он снова сел на щит и положил голову на скрещенные руки.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Пятница, 10.08.2012, 13:27 | Сообщение # 10 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Безродный щенок. Том слышал это с рождения везде, куда бы не пошел. Он не знал ни матери, ни отца, и ему суждено было бы умереть, если бы старая полуслепая бабка Августа не пошла бы в один осенний день полоскать белье на пруд и не услышала бы детский плач под гнилым деревянным мостиком. Кряхтя и охая, старуха спустилась с берега и увидела среди мха и вымытого на землю ила грязный сверток, в котором надрывался от плача измазанный в собственных испражнениях младенец. Синий, с необрезанной пуповиной, он едва появился на свет и уже был предан этим светом. Августа, похоронившая всех своих детей и мужа, принесла домой ребенка и стала выхаживать его, как своего, не оглядываясь на недоумение и осуждение соседей, которые издевались над старой и считали ее сумасшедшей.
Его гнали отовсюду, и взрослые и наученные ими дети. Августе то и дело приходилось промывать целебными настоями ссадины и синяки мальчишки. Старуха ходила по домам деревни и просила людей не трогать ребенка, позволить ему играть с детьми, но ее гнали из каждого дома, смеясь и угрожая вслед.
Однажды в деревню приехал богатый человек в карете, запряженной четырьмя красивыми лошадьми. Он осмотрел окрестности, а затем собрал местных жителей и объявил себя хозяином этой земли. Деревня перешла под его владение, а ее жители были обязаны платить ему дань. Богатый человек возвел себе усадьбу на холме, которая вскоре разрослась в настоящий замок. Помолясь, Августа пошла к князю с поклоном, думая попросить того взять Тома в услужение. Князь выслушал старуху и велел слугам выставить ее вон. Выброшенная двумя здоровыми мужиками за порог, Августа упала на землю и повредила ногу.
Маленький Томас бегал по деревне, прося милостыню, воровал овощи с полей и куриные яйца из сараев, чтобы прокормить себя и неподвижно лежащую на койке бабку. Августа плакала, боясь, что ребенка поймают, и это случилось.
Увидев в своем сарае маленького вора, хозяйка дома позвала мужа, и они вдвоем потащили ревущего и вырывающегося Тома в замок на холме. Их дочь зашла в каждый дом в деревне и звала жителей с собой к князю просить того, чтобы положил конец «безобразиям». Господин оказался внимательным и чутким. Отпустив крепостных по домам, он велел слугам избавиться от безродного щенка по их усмотрению. Тома связали, положили в телегу и повезли прочь из деревни. Мальчик, не переставая, плакал и молил пощадить его, и слуги князя сжалились. Но ослушаться своего господина они не могли. Вывезя ребенка в чащу леса, они оставили его там и вернулись, сказав князю, что мальчик мертв.
Августа, опираясь на палку, несколько дней выползала на порог и звала Тома. Понимая, что с мальчиком случилось что-то плохое, она переживала и просила о помощи всякого, кто проходил мимо ее покосившейся лачуги, но люди равнодушно проходили мимо. Не дождавшись ни Томаса, ни сострадания, она вскоре умерла от голода.
Через десять лет деревню было не узнать, она разрослась, похорошела. Князь вычистил поселение, построил школу, церковь, расчистил пруд. Старые избы исчезли, а на их месте выросли новые добротные дома, появились огражденные пастбища для скота и обширные общие поля, на которых дружно трудилось все население. На площади проходили веселые ярмарки, народ веселили ряженые, играла музыка, детям раздавали пироги и леденцы. Жители славили доброго господина, принесшего счастье в их деревню.
И в один такой светлый день, во время потешного представления над поселением пронесся свист. Он залетал в каждый уголок, проникал в каждый дом, приносил страх в сердце. Люди, беспокоясь и недоумевая, вертели головами по сторонам, пытаясь увидеть источник этого дикого свиста. Князь отдал стражам приказ найти и привести к нему нарушителя порядка, дабы наказать по заслугам. И стражи привели его, он сам пришел, не оказывая сопротивления, встал перед князем, ухмыляясь и буравя того тяжелым взглядом.
- Да это же… безродный щенок! – Воскликнул кто-то из толпы, узнавая в высоком крепком парне замурзанного и забитого мальчишку. Том оглянулся, оскалившись, и глаза его блеснули.
Сразу несколько домов с разных окраин вспыхнуло, огонь тут же перекидывался на крыши сараев и изгороди, огненная волна пошла пожирать спелые колосья пшеницы. На улицы из окружающего селение леса хлынули грозные люди с факелами. Проносясь сквозь толпу, они взмахивали мечами, снося головы с плеч, пускали стрелы по мечущимся в панике жителям, вешали на сучьях и перекладинах всех без разбору – мужчин, женщин, стариков, гнали бьющихся в истерике детей в лес. Свист не прекращался ни на миг. Томас, избавившись от охранников, вскочил на пьедестал, на котором вжимался в кресло побелевший от ужаса князь.
- Я Шакал, - сказал он, вгоняя короткое копье – франциску в грудь человека, так жестоко распорядившегося его судьбой.
Замок князя, крепостные дома, бараки – все выгорело дотла. Варвары уходили, оставляя за собой мертвое поле, покрытое пеплом. Стереть это место с лица земли – было первым приказом нового варварского вождя, Томаса по прозвищу Шакал.
Продолжение следует...
Лучший писатель
|
| |
| |
| Listoff | Дата: Пятница, 10.08.2012, 17:49 | Сообщение # 11 |
 Генералиссимус
Группа: Glamberts
Сообщений: 1274
Статус: |  Ох, как же приятно ещё раз перечитывать это Произведение! Спасибо марго!!! 
Лучший художник
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Пятница, 10.08.2012, 21:01 | Сообщение # 12 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Quote (Listoff) Ох, как же приятно ещё раз перечитывать это Произведение! Спасибо марго!!!
А мне-то как приятно выкладывать и знакомить с таким Чудом! 
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Воскресенье, 12.08.2012, 08:49 | Сообщение # 13 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Прода
Всю ночь арабское посольство беспомощно стояло на одном месте, воины тревожно вглядывались в темноту, а мудрецы спорили и ссорились, как мальчишки, выясняя, кто виноват в том, что случилось. Охрипшие от крика, они били себя по груди и обвиняли друг друга, вздымали руки к небу, призывая Аллаха в свидетели. А когда запас умных слов и весомых доводов иссяк, почтенные старцы и вовсе перешли на брань и взаимные оскорбления. И видеть это было бы забавным для суровых стражей, лучников и конников, с острыми мечами на поясах, если бы не глодала их души запредельная вина и страх за жизнь принца и свои головы.
- Довольно, - наконец, махнул рукой осипший Шариф. – Руганью Абильхану не поможешь. Мы должны что-то делать, чтобы помочь ему… если он все еще жив.
- Давайте повернем обратно в Сирию, - сказал Хаким. – Скажем халифу, как есть, положимся на его волю.
- Сколько мы тебя слушали, Хаким? Сделал тебя халиф визирем своим, а мудрости в твоих решениях что-то не наблюдается! Это из-за тебя мы постоянно задерживались, не туда повернули, и это ты перепутал повозки! – Мудрецы наступали на Хакима, и тот вжал голову в плечи, испугавшись того, что они могли разгадать его истинные намерения.
- Оставьте его, все мы виноваты. И всех нас ждет казнь. Когда Шахджахан узнает, что мы потеряли его сына, он тотчас велит всем нам снести головы.
- Тогда поступим так, - осторожно предложил Хаким, почуяв смутный шанс. – Я, как визирь халифа, поеду к нему и расскажу, как было дело, приняв всю вину на себя. Я думаю, наш господин смилостивится, он добр и великодушен. Наверняка Шахджахан выдвинет войско на поиски сына или хотя бы тех, в чьи вонючие лапы он попал. А вы тем временем все же отправляйтесь к Людовику и просите его о помощи. Возможно, он захочет помочь, да и должен, если союз имеет для него значение. В любом случае его солдаты могут найти Абильхана быстрее, чем я доберусь до халифата.
Мудрецы задумались.
- Хм… Да, действительно, ничего другого нам не остается.
Едва забрезжил рассвет, караван разделился на две части, и одна возобновила путь во Франкию, а вторая повернула обратно на восток. Хаким радовался тому, что остальные приняли его идею, и он сможет достойно послужить своему господину аль-Мамуну.
Но через тысячи километров, через степи и пески, отцовское сердце уже почуяло неладное. Дворец в Дамаске стоял, погруженный в ночную мглу, готовую тонко задрожать от предвкушения поднимающегося над горизонтом солнца. Шахджахан не спал всю ночь, терзаемый ноющей болью в сердце и тревогой. Он бродил по своим покоям, садился за книги, ложился, но снова вскакивал и начинал нервно ходить от стены к стене. Предчувствие беды не отпускало.
Лишь когда последние клочки ночной прохлады растаяли, и небо смиренно приняло в себя первые лучи солнца, халиф забылся, даже сквозь сон ощущая, как болит сердце. Ему снилась гробница своей любимой жены, безвременно почившей от неизвестной хвори. Шахджахан услышал легкие шаги, и жена вышла из тени в своем похоронном одеянии, как живая.
- Атхар? – Спросил халиф, почему-то не почувствовал удивления. – Или ты джинн, принявший ее облик? Отвечай!
Дух Атхар покачал головой и заговорил, а его голос гулко отражался от стен и проникал внутрь тела и души Шахджахана, заполняя его изнутри.
- Я вижу змею, свернувшуюся у тебя на груди, она готова ужалить тебя. Оглянись и увидишь, из чьих глаз она глядит. И вижу я крысу, что несет дурные вести, но до тебя они не дойдут.
- Что за вести? – Шахджахан скривился от особо сильного укола в груди.
Дух словно в подтверждение этому уколу кивнул головой.
- С Абильханом случилась беда?! – Вскричал халиф, хватаясь за голову.
- Ищи шакала, что свистит, скрывшись в лесной чаще, - сказал дух и исчез.
Взор Шахджахана заволокло туманом, а когда туман рассеялся, он узрел странные голые земли, покрытые сухой травой, огромные дремучие леса, которых прежде он никогда не видал, и слышался топот копыт как от целого войска, видел где-то вдалеке пыль, поднятую этими копытами.
- Ищи шакала, что свистит, скрывшись в лесной чаще… - Вновь услышал халиф звенящий голос с того света.
Резко проснувшись, как от толчка, Шахджахан спустился в тронный зал и велел снаряжать войско для похода во Франкию.
- Что за шакал, который свистит, скрывшись в лесу? – Размышлял он вслух. – Шакалы ведь не свистят, а воют, и обитают они не в лесу, а на равнинах. Где же я найду такого шакала? И чем он мне поможет? Эх, Атхар, всегда любила ты морочить мне голову…
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Воскресенье, 12.08.2012, 08:50 | Сообщение # 14 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Как только большой варвар закрыл дверь в повозку, Абильхан бросился на ложе и закусил угол подушки, чтобы не раскричаться от отчаяния. Было унизительно стоять перед дикарями, хохочущими и говорящими что-то о нем на своем языке, и знать, что им ничего не стоит убить его, надругаться и убить. Но хуже вожделеющих и насмешливых взглядов была неприкрытая ненависть, обжегшая принца своим ледяным огнем из глаз вождя этих варваров, такая, что у Абильхана от страха задрожало все внутри. Принц невольно удивился, что все еще жив, и он не был уверен, что, когда его придут убивать, он сохранит свое достоинство и не бросится варварам в ноги, умоляя пощадить.
Дверь снова открылась, и принц вскочил на ноги, быстро вытирая ладонью проступившие слезы. В повозку снова зашел пожилой варвар, сказал что-то на латыни и поставил перед пленником две небольшие миски, в одной из которых лежал кусок жареного мяса с какой-то зеленью, а в другой была вода.
- Спасибо, - удивленно поблагодарил Абильхан, не ожидав такой заботы. Варвар свел брови, подумал и молча ушел. Оставшись один, принц набросился на еду, забыв обо всем на свете.
Варвары снова были в пути, и к пленнику почти никто не заглядывал. Абильхан маялся, ожидая своей участи, и прислушивался к разговорам за стенкой повозки. Иногда в речи дикарей проскальзывали знакомые слова, но их было так мало, что даже приблизительно представить, о чем они говорили, не было возможным. Спать юноша не ложился, боясь, что в это время к нему могут зайти с дурными намерениями. Мучила естественная нужда, но Абильхан не знал, как попросить остановить повозку, и не хотел делать этого на виду у всех. Мысль использовать для этого один из кувшинов принц категорически отверг. Оставался лишь один выход. Появлению своего надзирателя принц несказанно обрадовался. Отодвинув принесенную еду и воду, Абильхан встал перед варваром и, выразительно на того посмотрев, неопределенно помахал рукой перед пахом. Бородач ухмыльнулся и кивнул, приглашая выйти.
Выйдя на воздух, Абильхан опасливо оглянулся на лагерь и, заметив любопытные взгляды, быстро завернул за повозку. Надзиратель гремел сапогами сзади, предупреждающе звякнув мечом. Стоять голыми ногами на земле было холодно, а под присмотром сурового варвара неприятно и стыдно.
- Отвернись, прошу, - попросил Абильхан. – Мне все равно не убежать.
Тот не понимал, хмуря брови. Скрепив сердце, принц отвернулся сам.
Вернувшись в свое убежище, он закрыл глаза и медленно выдохнул, и впервые пожалел о том, что так легкомысленно относился к занятиям по латыни. Устало опустившись на подушки, Абильхан просунул руку под одну из них и нащупал пальцами бумагу. Глядя на обложку Корана, он вспомнил, что Салах оставил у него в повозке свои латинские книги.
- Что же, самое время стать примерным учеником, - вздохнул принц, вспоминая обиженно поджатые губы и возведенные к небу глаза его учителя. – Хотя бы умру ученым.
Абильхан не поднимал головы от страниц, изредка прерываясь на еду и прогулки под надзором того же бородатого варвара. На второй день пути он поднял голову и спросил входящего с бурдюком надзирателя:
- Ut thee dico?
Варвар замер на пороге, удивленно открыв рот.
- Якоб, - наконец, прохрипел он.
- Абильхан.
- А-а… би… ха… - попытался повторить Якоб, растягивая гласные.
- Абильхан, - повторил принц, улыбнувшись. – А-биль-хан.
Варвар задумался, смешно шевеля губами.
- Биль, - выдал он, просияв. – Билл.
- Non! – Принц помотал головой. – Абильхан!
- Билл, - не терпящим возражением тоном заявил Якоб и поставил перед пленником воду. Юноша проводил его взглядом и повалился на пол, мгновенно проваливаясь в долгожданный сон.
Сложив руки на коленях, принц собирался с духом. Этим утром он проснулся и, услышав голоса варваров, отчетливо понял, о чем они говорят. Понимание это поразило его, он словно знал латынь всегда, или какой-то мудрый и терпеливый учитель за ночь научил всех дикарей говорить по-арабски. За дверью раздался привычный и ставший каким-то дружественным бас Якоба. Когда тот вошел, неся пленнику завтрак, Абильхан улыбнулся ему и сказал:
- Доброе утро, достопочтенный Якоб! Позвольте выразить вам свою искреннюю признательность за заботу и неусыпное бдение моего покоя.
Якоб замер на пороге, во все глаза глядя на заговорившего вдруг по латыни араба
- Мне Шакал велел следить за тобой, - ответил тот, наконец.
- Якоб, не будешь ли ты так любезен пригласить вашего военачальника? Я бы хотел говорить с ним, как посол от Арабского халифата.
- Хорошо, - пробормотал не привыкший к подобным церемониям дикарь и попятился к выходу, попутно врезаясь спиной в косяк. Выйдя на порог, варвар почесал в затылке и зычно крикнул, приложив руки ко рту:
- Позовите Томаса!
- Томаса зовите! – Передал кто-то дальше, повернувшись к расположившемуся лагерю.
- Вождя к повозке!
- Шакал! – Гаркнул Йохан последним, сидя в метре от главаря. Томас бросил в варвара птичьей косточкой.
- Дурень, - сказал он и поднялся на ноги.
У повозки Шакала перехватил Якоб.
- Этот араб хочет говорить с тобой, он знает наш язык, - выпучив глаза, прошептал он. – Его Билл зовут.
Шакал хмыкнул и поднялся в обоз. Араб встал ему навстречу, одетый в зеленое платье, расшитое золотыми нитями, а голова была обернута зеленым платком с крупным блестящим украшением надо лбом. Томас мрачно оглядел наряд пленника и небрежно бросил:
- Звал Шакала, вот он я. Чего надо?
Араб вскинул голову и чинно произнес:
- Я желаю поговорить о своем положении, если уж мне выпало находиться в вашем плену.
- Чем оно тебя не устраивает? Жрать тебе дают, срать выпускают – чего еще надо?
Абильхан поморщился от таких грубых слов и решил положиться на волю Аллаха.
- Мое имя – Абильхан-ибн-Шахджахан-аль-Амин, я наследный принц Арабского халифата, посланный с мирной миссией к королю Франкии Людовику Первому. И я требую, чтобы меня сейчас же отпустили и дали сопровождение до дворца Людовика! – Выпалил он на одном дыхании.
Но варварский вождь не повел и бровью.
- А меня кличут Томасом Шакалом, я разбойник, убийца и вор. И мне плевать, кто ты и откуда.
- Вы не имеете права держать меня в плену! – Вскричал принц. – Я будущий халиф, вы обязаны отпустить меня!
- Где же твои слуги, халиф? – Насмешливо спросил Томас. – Они убежали, поджав хвосты, и бросили тебя. А здесь ты не халиф, Билл, здесь ты пленник, и твоя жизнь ничего не стоит.
- Мое имя Абильхан. – Принц сжал кулаки от негодования.
- Да хоть Папа Римский. Твоя судьба уже решена, мы продадим тебя в Кордовском эмирате в рабство. Сиди и помалкивай – и доберешься до своего будущего хозяина целым и невредимым.
Шакал вышел и захлопнул за собой дверь. Абильхан всхлипнул и сорвал чалму, кидая ее на пол и давя драгоценную заколку ногой, а потом, бросившись на пол сам, разрыдался как ребенок.
Лучший писатель
|
| |
| |
| Ведьма_Амарант | Дата: Воскресенье, 12.08.2012, 08:50 | Сообщение # 15 |
|
*Главная бета*
Группа: Glamberts
Сообщений: 2409
Статус: | Когда ночь затянула небо, варвары остановились на ночлег под сенью леса. Несколько костров вспыхнуло в кругу лагеря, нанизанная на длинные тонкие ветки жарилась пойманная днем дичь, из потайных отделений сумок доставалось вино. И хотя Шакал запретил всадникам напиваться на случай тревоги, тут и там вскоре начал раздаваться пьяный смех и подколки. Томас и сам нарушил свой приказ, прикладываясь к горлышку бурдюка. В голове затуманилось, и на главаря напало веселье.
- Эй, Якоб! – Крикнул он. – Веди сюда нашего принца, пусть посидит с нами!
- Да! – Подхватил Йохан. – Веди-веди, пусть освятит наш скромный ужин своим величием!
Абильхан гордо смотрел на сидящих вокруг костра варваров, стараясь вложить во взгляд как можно больше презрения, но этот взгляд, способный повергнуть его подданных в смятение и страх, совершенно не действовал на диких воинов, вовсю глумившихся над его царским происхождением.
- Да ты присаживайся, Билл, чего стоишь? – Йохан, пошатываясь, подошел к принцу и надавил ему рукой на плечо, заставляя сесть. – Мы ж не кусаемся.
- Вина? – Предложил Томас, покачивая бурдюком. Принц отрицательно покачал головой. – Что так?
- Я не пью вино.
- Ох, это же напиток для простолюдинов! Тогда, может быть, птицу? - Шакал поднял из костра поджарившееся крыло.
- Нет.
- Ну, что ж так, а? Мы ведь стараемся угодить тебе, о, великий халиф.
Варвары засмеялись, глядя мутными глазами и икая. Принц поджал губы, не отводя осуждающего взгляда от лица Шакала. В свете огненных всполохов его лицо приобрело какое-то неземное выражение, окрашивая его во все оттенки красного и желтого, делая похожим скорее на порождение преисподней, чем на смертного человека. Отсветы костра плясали в его зрачках, словно поджигая затаившуюся в них злобу, как сухой порох, и новоиспеченный Билл мог поклясться, что слышал, как она трещит, угрожая взорваться.
- Молчит… Гордый! Видимо, жить надоело. А умишка-то нет совсем, зато гонора хоть отбавляй. Иначе не стал бы кичиться тут тем, что он король, а мы… - Шакал сузил глаза и, отчетливо разделяя слоги, произнес: - … безродные щенки.
- Тебе не удастся запугать меня, - ответил Билл. – Я рожден принцем, такова воля Аллаха. Ищи источник своей ненависти в себе.
Томас отхлебнул вина и выхватил из голенища сапога короткий нож, лезвие которого было источено и кое-где изъедено ржавчиной.
- Здесь я принц, - сказал он, и варвары одобрительно загудели. – А ты – мой раб.
Главарь поднялся и подошел к сидящему Биллу, играя ножом. Принц не шевельнулся, хотя внутри все сжалось от страха.
- Любопытно, хороши ли сапоги будут из мягкой арабской кожи? – Деланно задумчиво проговорил Шакал, становясь рядом с пленником и держа лезвие на уровне его глаз.
- Освежуй его, и поглядим, - хохотнул Йохан.
- Нет, дадим бедняге еще один шанс. – Томас нагнулся и схватил Абильхана за волосы, наматывая их на кулак и оттягивая его голову назад. Принц закусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли.
- Ну что, арабский халиф, признаешь меня своим господином?
- У меня лишь один господин – Аллах, - ответил Абильхан и тут же почувствовал, как шею обдало холодом стали. Шакал вдавил лезвие в кожу принца.
- Выбирай, непокорный ты наш Билл, либо это, либо смерть.
Абильхан судорожно выдохнул, ощущая, как напор и яростная сила этого человека давят его к земле, и словно со стороны увидел свое бездыханное тело на холодной чужой земле, черного от горя отца, тающие в дали, как мираж, башни Дамаска. Принц открыл было рот, чтобы смиренно признать себя рабом, как во взгляде Шакала увидел на мгновение отчаянное и мучительное ожидание – того, что пленник сдастся.
- Убей меня, - спокойно ответил Билл. – Убей и не мучайся. Ибо я вижу, как ты боишься того, что я не склонюсь.
Взрыкнув, Томас замахнулся ножом… и всадил его в землю возле Билла. Выпрямившись, он вдруг расхохотался, закинув голову. Вслед за ним засмеялись притихшие варвары.
- Уведи его, - отсмеявшись, махнул главарь Якобу и уселся на свое место. Исподлобья взглянув на удаляющегося араба, он заскрипел зубами и плюнул в огонь.
Продолжение следует...
Лучший писатель
|
| |
| |
|
